Возвращение в Сумрак [СИ] - Элиан Тарс

что та…? — начал было Лаграндж, но я его перебил.

— Отец! Едем в мэрию! Там ведь сейчас твоя мать, Марси?

— Мама? — опешила от моего напора Марси. — Да. Но не думаю, что она сможет дать нам корабль. Те, что в теории, могла бы — сейчас в доках рядом с нашим.

Воспоминания о погибших кораблях болью отозвались в моём сердце, но я тут же погасил эту боль всё исцеляющей надеждой:

— Вот как раз и об этих двух кораблях я и хочу с ней поговорить.

* * *

— Ты хочешь, чтобы моя дочь вышла в море на самоходном плоту⁈ — прорычала Мэри Кэролайн, яростно взмахнув руками над огромным рабочим столом в своём кабинете в ратуше.

— Сынок… Хм… собрать корабль из этих обломков будет… Хм… сложно… — осторожно проговорил Лаграндж.

— Ты свихнулся, Теодор! — вновь повысила голос губернатор дель Ромберг. — Я не позволю тебе рисковать моей дочерью!

— Мама! — резко повернулась к ней Марси. — Я морской офицер! Рисковать жизнью, если этого требует капитан — мой долг!

— Капитан? — скривилась Мэри Кэролайн. — Я до сих пор не дала тебе своего разрешения на вступление в команду Теодора. К тому же… Что это за капитан без корабля?

— Мама! — Марси вскочила на ноги. — Мне не нужно твоё разрешение, чтобы решить, где я буду служить!

— Ах так! — губернаторша тоже поднялась, от резкого движения её грудь колыхнулась. — Значит, я…

— Хватит, — отрезал я.

Обе дамы заткнулись, изумлённо уставившись на меня. Как и Лаграндж, который всё это время порывался что-то сказать.

— Мэри, — я впился взглядом в её карие глаза. Она поджала губы и поёжилась. — Марси — совершеннолетняя девушка с офицерским патентом, входит в десятку лучших выпускников этого года. По всем законам Виктории и Уставу Академии она вправе самостоятельно выбрать, где продолжить карьеру. И ты, леди-губернатор, не можешь повлиять на её выбор. К слову, как и на мой — стать свободным капитаном и не вступать в викторианский флот.

— Но я…

— Это первое! — резко перебил я дель Ромберг-старшую. — Второе… Пройдись по улице, леди-губернатор. В моей компании и с Починкко. Знаешь, сколько ты всего услышишь про себя и алти?

— Это бред, Тео, — проговорила Мэри Кэролайн сквозь зубы. — Не обращай внимания на чернь. Ты спас город.

— Я знаю, — произнёс я мягче. — Но подумай головой, Мэри, городу пойдёт на пользу, если солнцеголовый алти исчезнет? Вижу, ты понимаешь, что я прав. А собрать из обломков корабль мне, да ещё и с помощью опытных специалистов, будет быстрее, чем ждать, пока построят новый, или искать корабль на соседних вервях. Нет, я, конечно, могу выкупить рыбацкий баркас у какого-нибудь старика здесь на Буне…

— Нет! Никаких баркасов! — выкрикнула Мери Кэролайн и проворчала: — Ты ещё предложи в бочке выйти в открытое море! Сам-то делай что хочешь, но дочь свою я не отпущу. Что ты там говорил про «опытных специалистов»? — деловито поинтересовалась она.

— Будут, — ответил я коротко. — Но если ты мне в качестве награды за спасение города отдашь мне обломки тех двух кораблей. Я не стану требовать с верфи неустойку, а ты сама разбирайся, как будет лучше для города и для тебя.

— О, не переживай, разберусь. Хм…- протянула она. Но тут же яростно воскликнула: — Тысяча акул тебе на голову, Тео! Неужели нельзя остаться и подождать, пока мы найдём вам приличный корабль!

Не нуждаясь в ответе на свой вопрос, Мэри Кэролайн отвернулась и медленно прошествовала к окну. Глядя на городскую площадь, женщина напряжённо впилась зубами в подушечку большого пальца.

— Мэри, прокусишь, — встревожился Лаграндж, поспешив к ней.

Он обнял её за плечи.

Мэри Кэролайн резко развернулась.

— Теодор, если с моей дочерью что-нибудь случится, ты очень сильно об этом пожалеешь, — властно проговорила она.

— Мама! — попыталась было возразить Марси.

— Цыц! Пигалица! Не с тобой говорю, а с твоим капитаном.

Я вновь посмотрел в карие глаза Мэри Кэролайн.

— И буду относиться к вашей дочери, как к своей, — ровным тоном произнёс я. — И, если понадобится, отдам за неё жизнь.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга в полнейшей тишине, затем женщина медленно кивнула:

— Я запомню твои слова. И помогу тебе.

А после этого она раскисла и принялась бить Лагранджу в грудь кулачками:

— Саша! Твой сын страшный и невоспитанный! Фу таким быть! Фу! Это ты виноват, что он такой! Держись у меня! Ух!

Ей явно надо спустить пар. Надеюсь, не пробьёт грудину моему приёмному отцу.

— Старший помощник, за мной, — я перевёл взгляд на Марси. — Обрадуем команду.

* * *

Две недели пролетели незаметно. Мы с Починкко жили на территории верфи, поэтому с озлобленными горожанами почти не пересекались.

А те, в свою очередь, успели подуспокоится — восстановительные работы на средства первых людей города, среди которых наибольший вклад внесли губернатор и Лагрнадж, делали своё дело.

Но все понимали, что лучше нам наконец-то выйти в море. Благо, судно было наконец готово.

— Фух… — смахнул пот с лица Кевин Рассел — сейчас профессор Морской Академии, а в прошлом старший плотник-артефактор на моей любимой Лудестии.

— Очень содержательно, профессор, — усмехнулся я.

Мы стояли в чистовом доке и глядели на творение рук наших. Конечно, работали не только мы вдвоём — нам помогали плотники с верфи и даже некоторые горожане (из благодарных мне за спасения города) — таскали тяжести либо подкармливали работников. Разумеется, трудилась не покладая рук и вся моя команда — три офицера, Починкко, Джу, и двадцать матросов со спасённого брига. В ту ночь парни потеряли не только свой корабль, но и капитана со старшими офицерами, и многих товарищей. Некоторые из них решили пока что осесть на Буне.

Но самые отважные… или лучше сказать безбашенные присоединились ко мне.

— Он… удивителен, — изрёк Кевин, не отрывая взгляда от тёмно-серого корпуса корабля. Такой оттенок он приобрёл из-за тёртого камня «дубового кремния», который я использовал для укрепления корпуса. Обычно этот оттенок нивелируют, добавляя другие присыпки… Но у нас был отличный повод сэкономить — тёмный цвет прекрасно маскирует множество сочленений и заплаток — ведь мы собирали своё судно сразу из трёх кораблей.

— Отличный получился баркас, — хмыкнул я.

— Баркас? — наконец посмотрел в мою сторону Кевин. — Слишком большой для баркаса.

— А ты можешь квалифицировать наш уникальный корабль как-то иначе, профессор? Нет? Значит я, как владелец, капитан и создатель нарекаю его баркасом. Баркас «Франки-Штейн»! В честь артефактора из древних легенд, который пытался создать живой корабль, а затем сделал корабль из самого себя.

Я патетично поднял указательный палец вверх.

— Ха-ха, — схватившись за живот, засмеялся профессор. — Смешная шутка, капитан Лаграндж.

— Я нисколько не шутил, — ответил я.

Он прекратил смеяться и уставился на меня изумлённым глазами, а затем вновь залился хохотом.

А я просто смотрел на него и улыбался.

— Спасибо, — выдохнул Кевин спустя минуту. — Я отлично провёл время. Я… будто вернулся в прошлое и снова стал молодым. Будто вновь занимался Лудестией вместе с капитаном Джонсоном, — закончил он тихо.

Сжав кулаки, я прикрыл глаза.

Я не предлагаю присоединиться к себе тем, кто всё равно откажется.

Но…

В тот момент я проиграл своим чувствам и быстро сказал:

— Поплыли с нами, профессор. За Франки-Штейном нужен глаз да глаз. Вы нам очень пригодитесь. А мы будем очень рады, если вы присоединитесь. Я буду очень рад.

Наши взгляды встретились. Секунд десять Кевин боролся сам с собой, а затем отвёл взгляд.

— Я не могу… Я слишком стар для этого, капитан Лаграндж. У меня семья, дети… Я… Прошу, не искушайте меня! Когда-то я пообещал себе, что как офицер я буду выходить в море лишь на Лудестии. И я не хочу отказываться от своих слов.

— Вот как, — усмехнулся я. — Что ж, на том и порешили.

* * *

Пристань бурлила. С верхней палубы Франки-Штейна Марси видела, что проводить их в путь собралось едва ли не полгорода. Кто-то подбадривал, кто-то сыпал проклятьями, но равнодушным не остался никто.

А затем совершенно внезапно гвалт начал стихать. Через несколько секунд город будто бы и вовсе погрузился в тишину, нарушаемую лишь плеском волн да криками чаек.

И размеренным цоканьем каблуков о деревянную пристань.

Фигура капитана поражала одновременно величественностью и расслабленной беззаботностью. Он шёл, не обращая внимания ни на кого, держа в руках бутылку рома.

Его плечи и спину закрывал длинный потёртый плащ. Плащ красного цвета с погонами свободного капитана. Именно этот плащ носил на заре своей карьеры отец Марси — капитан Джонсон. Почему-то Марси считала